Одной из характерных черт последнего времени являются постоянные попытки нашего общества найти опору в прошлом. Кого-то смакование побед давно минувших дней радует, другие же пишут о том, что страна перестала смотреть в будущее и потому этого будущего у нее нет.
Простое объяснение такой ориентации общества на прошлое можно искать в работе государственной пропагандистской машины, что подразумевает сознательную политику властей предержащих. Здесь, безусловно, есть доля истины. При всем этом, однако, пропаганда прошлого находит во многих из нас живой отклик, что, возможно, имеет корни, о которых мало кто догадывается. В 1950-е гг. Морис Алле, нобелевский лауреат по экономике 1988 г., предложил теорию, согласно которой формирование образа будущего и ожиданий в обществе зависит не только от дисконтирования этого будущего, но и от степени расставания с прошлым.
Первая концепция известна любому, кто знаком с экономикой, – понятие дисконтирования будущего в ходу уже минимум лет 500. А вот степень расставания с прошлым – концепция до работ Алле ученым не известная. Совсем недавно интерес к ней вернулся после того, как французский финансист Эрик Барталон развил и обобщил многие нововведения Алле. В частности, согласно Барталону, в период быстрого экономического роста, высокой инфляции, больших перемен ожидания формируются без опоры на прошлые события. Люди быстро принимают решения, а общество смотрит в будущее. В периоды же сильного замедления инфляции, дефляции, застоя общество начинает все больше привязываться к прошлому. Политические решения принимаются медленно, динамика экономики становится чрезвычайно инертной.
Алле говорил о «психологическом времени», которое для общества течет быстро, если оно смотрит в будущее, и медленно – если оно смотрит в прошлое. Все это, разумеется, прямо влияет не только на то, как общество воспринимает изменения политического курса, но и на успех многих экономических мер, которые зависят от сформировавшихся в обществе ожиданий. Именно поэтому идеи Алле и Барталона заслуживают самого пристального внимания. Однако должный учет этих идей на практике затруднен. Во-первых, в различных культурах восприятие течения времени и будущего фундаментально разнится, а следовательно, единые модели и рецепты невозможны. Во-вторых, даже когда время воспринимается одинаково, страны сильно отличаются по величине нормы дисконтирования будущего. Например, мы, русские, по своей природе не любим ждать и хотим иметь все «здесь и сейчас», в то время как англосаксы планируют на поколения вперед. В-третьих, эмпирических исследований величины «коэффициента забывчивости», который Алле ввел для обозначения степени зависимости ожиданий от прошлого, до сих пор нет. Интуитивно, однако, ясно, что в России сегодняшнего дня эта величина больше, чем в других развитых странах или чем у нас в другие исторические периоды. Следовательно, любые изменения в обществе, хотим мы того или нет, будут мучительно медленными.
Автор – декан факультета экономики Европейского университета в Санкт-Петербурге